Онтология экзистенциализма и понятие экзистенции

В современной философии, и в частности в экзистенциализме, категорией “экзистенция” фиксируют и обозначают человечес­кое существование в его фундаментальной, глубинной онтологи­ческой специфичности, противопоставляя, во-первых, способ че­ловеческого бытия в мире бытию вещи; во-вторых, способ фило­софского постижения и понимания специфически человеческого самоосуществления в мире и специфически человеческих фено­менов способу научного и объективирующего познания “челове­ческого”, основанному на детерминистском и аналитическом ре­дукционизме.

Это позволяет определять экзистенцию как специфически че­ловеческий способ существовать в мире: в отличие от простого (самотождественного) бытия вещи, человек есть несовпадение с са­мим собой, присутствие с собой и с миром; он – не некая “устойчи­вая субстанция”, а “беспрерывная неустойчивость”, “отрыв всем телом от себя”, постоянное выступание вовне, в мир. И поэтому человек должен постоянно делать себя человеком, его бытие есть постоянная постановка себя под вопрос, иными словами, он “дол­жен быть тем, что он есть”, а не “просто быть”, он должен “делать себя”, и это – “вместо того, чтобы просто быть”.

Внутреннее онтологическое устройство человеческого существа, его специфицирующая характеристика как экзистенции состоит, таким образом, в том, что оно есть “нехватка”, “неполное”, “незавер­шенное” существование, понимающее и истолковывающее мир и себя самого. Поскольку человек есть бытие, в котором “имеется воп­ рос о своем бытии” (Хайдеггер, Сартр), экзистенция – постоянный выбор человеком своих возможностей, своего будущего, постоянное доопределение индивидом себя в акте своего радикального решения о мире и своем собственном способе быть в нем.

Это современное содержание и значение категории экзистен­ ции восходит к учению Кьеркегора, который, в полемике с панло­гизмом Гегеля, противопоставил экзистенцию и “систему” и, трак­туя первую как переживание, непосредственную жизнь субъектив­ности, выдвинул идею самосущественности, нередуцируемости переживания к объективной мысли и бытия к знанию.

Восприняв кьеркегоровское понимание экзистенции и осно­ванное на нем противопоставление явлений жизненного ряда (вера, надежда, боль, страдание, нужда, заботы и тревоги, любовь, страсть, болезнь и т. п.) и явлений познавательного ряда, а также кьеркегоровское различение подлинного и неподлинного спосо­бов существования человека, экзистенциалисты разрабатывают идею экзистенции как “внутреннего”, претендующего, во всей его глубине – на самоутверждение, во всей его конечности – на при­знание. Принимается ими и кьеркегоровское противопоставление экзистенции интеллектуалистскому познанию.

Таким образом, экзистенциализм выделяет человека из всего со­става универсума полаганием в нем способности разрывать непре­рывность каузальных серий мира, трансцендировать (превосхо­дить, выходить за пределы) данное и в этом зазоре трансцендирования, свободы, посредством собственного проекта своего способа быть в мире, самоопределяться, “давая себе” данное, “факты” и беря их “на себя”.

Определяя и исследуя основные элементы, конституирующие экзистенцию и ее ситуацию в мире, экзистенциалисты говорят также о нашей “заброшенности в мир”, фундаментальной случай­ности нашего присутствия, фактичности, конечности, исторично­сти, темпоральности, трансцендировании, “настроенности”, “на­правленности на…”, “заботе”, выборе, проекте, свободе, рискован­ности и негарантированности нашего существования, о “не-знании” как принципиальной характеристике нашей ситуации, по­скольку мы суть субъекты решения и действия и др.

Принципиальная характеристика экзистенции – самосознательность как непосредственная данность (открытость) экзистенции ее опыта, или непосредственное понимание сознания и деятель­ности человека в их нететической данности самим себе. Утверждая “первоначальную необходимость для иррефлексивного сознания быть видимым самим собой”, Сартр говорит о присутствии созна­ния с миром, собственным опытом, с самим собой, своим прошлым.

Он вводит онтологически первичное непознавательное (некогни­ тивное) отношение сознания к себе самому. Это – “внутрисозна- тельное” cogito, или самосознание как “рассеянный свет сознания” на себя самого, составляющий “одно целое с сознанием, сознанием которого оно является”. “Собственно субъективность” и выделяет­ ся Сартром как “сознание сознания”, “ничто” (“Бытие и ничто”).

Полемизируя с сартровской концепцией сознания как “ничто”, как “пустого сознания”, идею самосознательности опыта экзистенции развивает и Мерло-Понти. Настаивая на том, что в человеке физи­ческая природа не подчиняется витальному принципу, он утвержда­ет: “…то, что мы называем природой, есть уже сознание природы, то, что мы называем жизнью, есть уже сознание жизни, то, что мы назы­ваем психикой, есть объект перед сознанием” (“Структура поведе­ния”, 1942).

Руководствуясь программой интеграции “феномена ре­ального” в трансцендентальную философию, в “Феноменологии вос­приятия” (1945) Мерло-Понти заявляет о необходимости “придать конечности позитивное значение”, исследовать человеческий опыт в фактическом разнообразии его дорефлексивных и допредикативных форм, вплоть до патологического, детского, “примитивного” опытов и других в их собственной онтологической устойчивости, неразло­ жимости, незаместимости и конститутивности.

Основываясь на своих разработках “феноменологии тела”, “но­вой онтологии”, “нового cogito”, поздний Мерло-Понти говорит о “загадочности тела”, состоящей в его природе как “видящего и ви­димого” одновременно. “Мое тело, способное к передвижению, ведет учет видимого мира, причастно ему, именно поэтому я могу управлять им в среде видимого”, – пишет он. Поскольку тело “происходит из себя”, оно наделено внутренней самосознательностью, оно “не пребывает в неведении в отношении самого себя и не слепо для самого себя”. Способное видеть вещи, оно, по Мерло-Понти, может видеть и самого себя; оно способно признавать при этом, что видит “обо­ротную сторону” своей способности видения.

Внутреннее самосознание Мерло-Понти объявляет принципиаль­ной характеристикой человеческого тела: тело без “саморефлексии”, тело, которое не могло бы ощущать себя самого, не было бы уже и человеческим телом, оно лишилось бы качества “человечности”.
И это самосознание – онтологическое условие свободы, кото­рая, по мнению Мерло-Понти, совершенно близка духу ( esprit), способному посредством рефлексии постигать себя как спонтан­ный и порождающий источник “по эту сторону случайных форм, в которые он одет в определенной среде”.

Итак, можно сказать, что экзистенция, это центральное поня­тие экзистенциалистской метафизики, онтологии и этики, обозна­чает живое, незаместимое и онтологически нередуцируемое при­сутствие человека в мире, в предметах и отношениях своего опыта. Поскольку это присутствие одновременно дистанцирует человека от мира, от себя самого и своего прошлого (оно делает человека, по выражению Сартра, свидетелем собственного бытия), оно есть та живая, конкретная, единичная онтологическая реальность, кото­рая одновременно и требует от человека акта индивидуации свое­го опыта, и делает возможным его осуществление.

Описание и истолкование различных способов существования человека в мире и поиск путей достижения человеком аутентичного существования в его отношении к себе самому, к трансцендентному и Другому составляют ядро экзистенциалистских исследований.

Подлинность человеческого существования связывается экзис­тенциализмом с человеческой “решимостью на способность быть из своей самости”, способностью собирать себя “из рассеяния и бес­связности” только что “происшедшего” и приходить к себе самому (Хайдеггер); с признанием и принятием на себя своего авторства, тотальной неоправдываемости своих выборов, решений и личной ответственности за себя, мир и все, происходящее в нем (Сартр).
Разрабатывая содержание понятия экзистенции в своих вари­антах онтологии и экзистенциальной аналитики, создавая ориги­нальные методы и техники философской фиксации ее присут­ствия в мире, анализа ее структур и конститутивной работы, экзистенциалисты трактуют и исследуют экзистенцию как “место бы­тия”.

Экзистенция есть “здесь-бытие”, непосредственно пережи­вающее себя и мир, интерпретирующее данное и наделяющее его смыслом, принимающее решение и кристаллизующее его в мире. Экзистенциализм предлагает философскую технику анализа и расшифровки того, как это понимание может быть прочитано в качестве внутренней конститутивной части самих событий, про­исходящих в человеческом мире.

В результате этой дешифровки экзистенциализм выявляет струк­туры субъективности как внутренние онтологические структуры мира, истории, ситуации. Ситуация объявляется “человеческой”; мир, в конечном счете, “отсылает человеку его собственный образ”. Именно поэтому Сартр мог утверждать: бытие есть то, на что мы отваживаемся. И именно поэтому в экзистенциализме бытие, мир, история, ситуация суть и шанс и одновременно “компромат” челове­ка; более того, они и сами предполагают человека как свой шанс.

Очевидно, что существенной особенностью экзистенциалистс­кой онтологии, или экзистенциалистского способа проблематизации того, что есть бытие?что есть мир?что есть человек? и како­вы фундаментальные бытийные отношения между ними ?является стремление понять мир в качестве “конкретного”.

Именно этим стремлением объясняется экзистенциалистский способ изначального введения сознания (переживания, экзистен­ции) в качестве внутренней онтологической структуры бытия. Сознание вводится как обнаружение и раскрытие бытия, как ра­бота артикуляции “данности” (к последней относятся любого рода структуры социально-исторического и культурного поля, любые внешние обстоятельства и объективные условия челове­ческой жизнедеятельности).

Идея незавершенности, “открытости” экзистенции (или трактовка ее как “авантюры”, драматичного, негарантирован­ного бытийно-личностного эксперимента) и изначальное введение экзистенциального измерения в мир с его событиями и отно­шениями позволяют экзистенциализму разработать онтологию, в которой открытыми, незавершенными, негарантированными и рискованными человеческими предприятиями оказываются не только индивидуальная человеческая жизнь, но и мир, история, ситуация.

Живая событийность, открытость бытия, истории, мира и личности, таким образом, – одна из главных черт онтологии экзистенциализма, в которой субъективность, индивидуальная свобода (понимание, решение и акт) изначально введены в со­держание понятия бытия, мира, ситуации. Тем самым экзистен­ция, деятельность которой с самого начала предположена в каче­стве внутренней структуры бытия, объявляется личностной основой существующего, а мир задается как “конкретное”, в кото­ром сознание оказывается “всегда уже осуществленным”, всегда уже продействовавшим и кристаллизовавшим определенным образом свою работу.